Оммаж беспричинности
ТЕКСТ:
ИННА ДЕНИСОВА
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
Квентина Дюпье, чей фильм «Второй акт» вскоре откроет Каннский фестиваль, можно назвать самым успешным французским режиссером на сегодняшний день: он снимает по два фильма в год — малобюджетных, но прибыльных в прокате, его неизменно хвалят критики и любит широкая публика — правда, как электронного музыканта с псевдонимом Mr. Oizo. Беспокойное время диктует запрос на абсурд — жанр, в котором Квентин на сегодня главная звезда. Накануне российской премьеры еще одного фильма Дюпье — «Даааааали!» — Инна Денисова предлагает выяснить, станет ли эта звезда путеводной.
Однажды утром 1996 года 22-летний студент Ecole Polytechnique Квентин Дюпье вышел из дома в Кламаре с демокассетой под мышкой и пошел к Лорану Гарнье, известному диджею, которому как-то раз починил машину его отец, — и вдруг столкнулся с Квентином Дюпье, известным 50-летним режиссером, автором 14 фильмов, чей «Второй акт» в этом году открывает Каннский фестиваль.
С такой сюрреалистической сцены могла бы начаться автобиография гиперактивного режиссера Квентина Дюпье, по совместительству электронного музыканта Mr. Oizo. Но текст о нем пишет другой человек, и дальше обойдется без попытки воспроизвести стиль и почерк героя.
Итак, Квентин Дюпье, красивый, 22-летний, шел к Лорану Гарнье с VHS-кассетой под мышкой — молодой человек надеялся начать карьеру клипмейкера. На кассете были его короткометражки; одну, Du côté de chez Cinane, уже купил Canal +. Прав на чужую музыку, там звучащую, у Квентина не было, пришлось писать свою: так появился композитор с творческим псевдонимом Mr. Oizo (Месье Уазо — омофон французского слова «птица»). Начинающий электронщик купил на блошином рынке желтого игрушечного колобка. Принес домой, пришил к плюшевому тельцу ручки-ножки, назвал Себастьеном и снял видео. Клип увидели рекламщики из компании BBH — и продали колобка (вместе с его создателем в качестве режиссера) Levi’s, чтобы снять три рекламы Sta-Prest. В ролик попал не только колобок, переименованный для звучности — отныне он Флэт Эрик, но и электронная петля, сыгранная на синтезаторе Korg M20: так Эрик и луп стали популярными, а режиссер ролика остался в тени. Тогда Дюпье сбросил композицию Flat Beat на диск и пошел по студиям (здесь снова флешбэк юного Квентина с кассетой под мышкой). Лорану Гарнье в итоге понравились не только короткометражки, но и музыка, так что его лейбл F Communications подписал Mr. Oizo и продал написанный Дюпье хаус-хит в стиле French Touch тиражом больше трех миллионов копий. Flat Beat номинировали на Brit Award вместе с Jamiroquai, Chemical Brothers и Fatboy Slim. Музыка сделала невозможное — французы «зашли» британцам. Шел 1999 год. Читатель уже устал от количества имен, событий и успехов, но Дюпье никого не боялся утомить: он начинает как из пулемета строчить по фильму в год в качестве сценариста, оператора, монтажера, а иногда и автора музыки; в свободное время будут еще выходить альбомы. В его фильмах будут сниматься и исчезнувший Бенуа Мажимель, и вездесущая Леа Сейду, и Жан Дюжарден, и даже Мэрилин Мэнсон (позже выйдет их совместный трэк Solid).
Флэт Эрик
Абсурдизм, возникший в первой половине ХХ века, считается реакцией на мировые войны — попыткой смеяться, когда невыносимо страшно. Квентин Дюпье — комедиограф, сюрреалист и абсурдист, умеет смешить по-разному. Например, развлекать гэгами про дурней, делающих подтяжку лица степлером и учащих муху грабить банк («Смени лицо», «Неправильные копы», «Жвалы»). Или восхищать мастерством ироничного диалога и искусством словестной пикировки («На посту», «Янник»). Но особенно виртуозно ему удается разрывать тонкую ткань реальности, бросая зрителя в потусторонний мир, а заодно и в холодный пот («Реальность», «Оленья кожа») — и вот уже не смешно, а жутко. На метод влияли все сразу, от Бунюэля с Блие до Линча («Странно, но вы сейчас у меня на линии», — говорит продюсер Боб Маршалл из фильма «Реальность» режиссеру Джейсону Тантре, сидящему напротив).
Он снимает зрительскую комедию («Смени лицо»), хорроры («Шина»), сюрреалистическую сатиру («Неверно») и снова возвращался к комедии («Неправильные копы») — двигаясь по одной и той же жанровой орбите 24 года, Дюпье не растерял ни фантазии, ни задора, а наоборот, ускорился и пролил на зрителя метеоритный дождь из своих произведений. В 2022-м выходит аж два фильма («Невероятно, но факт» и «Курение вызывает кашель»), а 2023-й и вовсе стал его лучшим годом еще из-за двух: «Янника», разговорной психологической драмы про психопата-одиночку, и «Даааааааали», саркастического портрета художника, снятого, разумеется, в сюрреалистической манере. Все в этом фильме снятся друг другу, а время идет вспять, то сжимаясь, то беспредельно растягиваясь, и однажды Сальвадор взглянет в глаза старику в красной шапке и узнает себя — прямо как герой этого текста в его начале.
«Шина»
Дюпье-абсурдист утверждает, что смысла нет — ни в жизни, ни в кино. В «Шине» звучит его манифест: «Почему пришелец у Спилберга коричневый? Без причины. Все великие фильмы содержат элемент беспричинности. Знаете почему? Потому, что в жизни многое не имеет причины. Фильм, который вы сейчас увидите, является оммажем беспричинности, самого яркого элемента стиля».
Элементы стиля Дюпье — ретротелевизоры, автомобили, ружья — не являются смыслообразующими. Все его фильмы о фрустрации. Каждый — рентгеновский снимок с душевного расстройства всех вместе и лично каждого. Почти все герои страдают. Почти все мучительно ищут принятия. В банду Чиверсов берут только классных, «а тебя никогда не примут, потому что ты лох», — говорит Жорж своему другу Блэзу. Почти все по-цветаевски требуют любви как анестезии. Одним пальцем печатает пьесу о любви психопат Янник, с которым люди хоть как-то разговаривают только под дулом пистолета; «Янник» — трагедия маленького человека с гоголевским отчаянием. Без любви несчастен даже усатый Сальвадор, требующий самую большую в мире кинокамеру, непомерно эгоистичный, одинокий в союзе с психопатической Галой и катастрофически зависимый от внимания окружающих. «Люди любят Дали. — А так будут любить еще больше» — и тут он готов на все. Дюпье следовало бы выпустить новый манифест — что в мире нет любви, а потому и смысла.
«Жвалы»
«На посту»
«Янник»
«Даааааали!»
Творческий акт как поиск отсутствующего смысла — магистральная тема Дюпье, и без саморефлексии тут не обходится. В 2001 году он снимает первый фильм на деньги от продажи сингла Flat Beat, с друзьями-музыкантами Кавински и Себастьяном Телье в ролях, защитно называя его «Не фильм». «“Не фильм” невозможно смотреть, — пишет он в аннотации. — “Не фильм” моя первая попытка снять фильм (провальная). “Не фильм” содержит только одну шутку». Позволим себе расшифровку шутки: когда актер нечаянно убивает из ружья режиссера с оператором, то съемки, которые больше некому снимать, продолжаются «без звука и изображения».
«Реальность» идет еще дальше в чащу безжалостной самоиронии, уже совсем нешуточно оттаптываясь на бедном Джейсоне Тантре, режиссере-дилетанте, мечтающем снять фильм о взбесившихся телевизорах, которые направляют на нас волны, высасывающие из человека разум. Джейсон ищет лучший крик в истории кинематографа — а находит себя в кинотеатре, смотрящим свой фильм, который уже кем-то снят. Тему закрывает исповедальный монолог Сальвадора Дали — о том, что личность художника, и то лишь благодаря непомерному эгоцентризму, значительно интересней его работ. Ну что ж, пусть тогда их будет хотя бы много.
Все мы — персонажи фильмов Квентина Дюпье. Наша реальность нереальна. Мы молчим, столкнувшись с серьезной несправедливостью, и взвиваемся из-за пустяка. Телевизоры в наших домах направляют волны, высасывающие разум. Никто не любит нас и мы никого. Подобно Джейсону Тантре мы не можем встать, потому что застряли в кресле. Нас всех, неудачливых режиссеров своих жизней, успокаивает продюсер: «Не паникуйте, вы просто в плохом сне». Возможно, нам еще приснится хороший. И мы, как Янник, найдем слова любви, и станет легче — но дверь театра выломает спецназ за секунду до пробуждения.
